ШАЛОПУТ
Бывало, весной, летом и осенью, когда приходила пора сажать, пропалывать или убирать огород, бессовестный Павло к своему земельному наделу не выходил до тех пор, пока не видел через окно, что его скромница-соседка Верка уже вышла к своему. Вышла в косыночке или в белой панамке, или в вязаной лыжной шапчонке (всё зависело от сезона). Вышла и стала там бойко работать. Сажать ли, пропалывать или убирать... После этого выходил и Павло.
— Бог в помощь, Верка! — кричал он, бывало, через межу.
— Спасибо! — бывало, отвечала Верка.
— Как там наши дети? — кричал бессовестный Павло.
Верка, оторвавшись от работы, разгибалась и укоризненно качала головой.
— Бессовестный ты, Павло, — говорила она. — Не надоело дурака валять? Какие ж они наши, если рождены мною от мужа Серёжи?
— Тогда почему я их так крепко люблю? — улыбался Павло.
Верка, залившись румянцем, не отвечала. Потому как, во-первых, не знала, что сказать — он и правда любил и баловал гостинцами её обоих детишек, а во-вторых, надоел! Он ведь, завидев её, всегда и при людях кричит: «Как там наши дети?» Потому что бессовестный, просто дурак! Скоро тридцать уже, а дурак дураком. Или прикидывается. Друзей не имеет, не женится и только и делает, что пристаёт... С тех пор, как не стало Серёжи, когда муж Серёжа разбился в машине,— одно и то же, как напасть: «как там наши дети? как там наши дети?»
Верка, сгорая от стыда, беспомощно смотрела на односельчан, которые слышали всё это (мало ли что подумают?)... смотрела и не слышала от них ни слова в свою защиту. Они все только улыбались, стояли. Им всем нравился этот крепкий, здоровый Павло. Они его считали добрым и хорошим парнем. Молодые девчонки видели в нём своего будущего мужа, одинокие — бескорыстного помощника по хозяйству(где-то что-то починить или дров наколоть, или...) А он — бессовестный и грубый. Опасный дурак...
Прошлой весной, когда зацвели в садах вишни и запели скворцы, когда каждая былинка на земле стала наливаться живительным соком, Павло остановил Верку на улице и, пристально всматриваясь в её молодое лицо, вдруг спросил:
— Что с тобой?
— А тебе-то что?
— У тебя же на лице высыпали прыщи! — шёпотом, как какую-то тайну, сообщил ей он. — Ты хоть знаешь, от чего это?
— Знаю, — зарделась скромница Верка. — Аллергия на цвет вишен... Дай пройти!
Бессовестный Павло крепко взял её за плечи.
— Бедная Верка! — сказал. — Это же не аллергия, дурная... Тебе нужен мужик! Выходи за меня замуж!
— Дурак! У меня один муж — Серёжа! — выкрикнула Верка, вырвалась и убежала...
Теперь уже новая весна. Пятая весна со времени гибели Серёжи. За окном то падает снег, то дождит серебристыми струями небесной воды. Утром по заснеженным веткам сада прыгают сороки, а днём под ласковым солнцем лопаются на тех же ветках созревшие почки. И красота окрест такая, будто всё на земле воскресло, завершив, наконец, долгий и Великий Пост.
К Верке пришли с другого конца села отец с братом, закололи её кабана, осмалили, освежевали. Верка с маленьким сыном и дочкой покрасила и уложила в плетёные кошёлочки куриные яйца...
А бессовестный Павло решил уехать из родного села — со вчерашнего дня вывесил на свои ворота объявление: «Продаётся дом»
Дурак, он и есть дурак, думала Верка, наклеивая вечером на это объявление своё приглашение: «К заутрене с нами пойдёшь, шалопут ты пропащий?»
Геннадий РУДЯГИН
(С другими рассказами Геннадия Рудягина вы можете познакомиться здесь: miryanin.cont.ws)
Источник фото: pixabay.com
Категория: Рассказы Геннадия Рудягина.